#MW_Мудрость_Морровинда
- Ворин, друг мой, прошу, послушай голос разума, - Неревар все еще не вынимал меч из петли, но рука уже покоилась на рукояти. Клинок этот одолжил ему оруженосец, свое Пламя Неревар потерял сегодня (или уже вчера? Как быстро летит время) в битве с Думаком и десятком его воинов. – Эти инструменты опасны, они должны быть уничтожены.
Ворин Дагот, высокий кимер с длинными черными волосами и аккуратной бородкой, прикрыл глаза. Здесь, в глубине Красной горы, в помещении, где оба мера сейчас разговаривали, стоял полумрак, разгоняемый лишь тусклыми светильниками. Рука Дагота в Призрачном страже сжимала Разрубатель, прозрачное лезвие которого демонически переливалось в неверном свете ламп.
- Ты пришел, чтобы убить меня, Неревар? – глубокий бас Ворина в иное время мог бы показаться приятным, но сейчас в нем звенел плохо скрываемый гнев. – Твои приспешники хотят этой власти, старый друг. Думаешь, Альмалексия просто так откажется стать богиней? Не будь наивен, ты не ребенок и не фермер в полях батата.
Неревар все еще не шевелился, каждый мускул в его израненном теле напрягся, но надежда закончить все миром теплилась в его душе.
- Ворин, если ты откажешься отдать инструменты, мне придется с тобой сразиться. Я и так потерял слишком многих сегодня. Эти вещи, что старый Кагнерак создал, - Неревар на секунду перевел взгляд на Разделитель, лежавший на специальном постаменте на огромном каменном столе, - мы сохраним их, но использовать не будем. Они лишь беды принесут.
- Так давай их уничтожим, брат, - Ворин лихорадочно посмотрел Неревару в глаза, и в глубине этого взгляда полководец увидел зарождавшееся безумие его друга. Проклятый Кагнерак, поглоти его Обливион, и его эксперименты! Проклятый Думак и его недальновидность! – Мы уничтожим их и все будут жить в мире, как ты того желаешь, Неревар.
- Ворин, ты видел, что произошло с двемерами, когда они использовали инструменты. Можешь ли ты сказать, где они сейчас? Сота Сил говорит, что они просто переместились, но, думается мне, не стал бы тональный архитектор просто так оставлять все нам. Ручаешься ли ты, Дагот, что, уничтожив эту… эти инструменты, мы не навлечем на себя беды большей, чем наша сегодняшняя битва? Я и так потерял множество доблестных воинов на подступах к Красной горе, ты – тоже, твой Дом еще нескоро полностью оправится от потерь.
- Она не даст тебе ничего сделать, только не твоя жена. Ты и все твои советники пляшете под дудку этой твари, - благородное лицо Ворина Дагота исказила гримаса отвращения. Он перехватил правой рукой кинжал уже как оружие, а левой он крепко схватил свое короткое копье. Неревар с сожалением вздохнул и все же обнажил меч.
Ворин атаковал неожиданно, Неревар парировал быстрый выпад копья; клинок Разрубателя пронесся на волосок от горла, но военачальник увернулся и от него. Тело отозвалось болью, свежие раны и ушибы заныли. Ворин отскочил на шаг и снова напал. Неревар ждал этого, нырнул под удар кинжалом.
Так, казалось, прошли часы, пока шел поединок, ни один из двух великих кимеров не хотел уступать своему оппоненту. Наконец, тяжело дыша, Ворин Дагот, отошел к столу.
- Я вижу, Неревар, твои намерения серьезны, я это вижу.
Напротив него, Неревар еле перевел дух. На самом деле, еще немного и физическое состояние подвело бы его, пару раз копье Дагота почти достало его, а магия Разрубателя колюче касалась кожи, хоть лезвие кинжала так и не коснулось плоти.
Ворин отложил Разрубатель на стол, снял Призрачный Страж.
- Я устал, старый друг, устал и биться с тобой не намерен более, - на этих словах Дагот развязал шнуровки своих костяных доспехов и сбросил кирасу на пол, оставшись в одной рубашке. – Я не желаю участвовать в ваших кощунствах. Хотите божественности Лорхана? Дерзайте. Я знаю, как ее достать, но вам не скажу.
- Я… мы не собираемся ее получать, - Неревар выпрямился. – Ты предал меня, Ворин, а предателю я могу даровать лишь одно.
- Так даруй. – Ворин повернулся к Неревару, его лицо теперь было спокойно. Таким же безмятежным оно и осталось, когда его старый друг пронзил его сердце мечом. Глаза закрылись и Ворин Дагот отошел к предкам.
***
Неревар все еще задумчиво глядел на тело Дагота, когда его плеча коснулся жена. Альмалексия, его любовь, ее голос был тих и вкрадчив, но в то же время в нем скрывалась неимоверная сила.
- Неревар, битва окончена. Ты победил.
Полководец горько усмехнулся, но промолчал.
- Члены дома Дагот будут схвачены и осуждены по справедливости, - Лорд Вивек, стоявший сейчас поодаль у входа в пещеру, оперся на копье.
- Оставьте их, - Неревар передернул плечами. – Не им отвечать за грехи их главы. Ворина свела с ума порча тщеславия Кагнерака. А сейчас нам надо помолиться за наш триумф.
- Ты ранен, Неревар, - Сота Сил поддержал военачальника под локоть, но Неревар вновь гордо выпрямился и повторил:
- Мы помолимся, Сота, это мое слово.
- Позволь тогда нам помочь, - Альмалексия склонила голову в подчинении.
Сота Сил помог Неревару снять доспехи, обтереться от пота и крови и облачиться в церемониальные молитвенные одежды; Альмалексия зажгла свечи; Вивек готовился читать мантру.
Неревар опустился на колени перед свечами, достал небольшую резную деревянную фигурку. Пламя мигнуло: Неревару показалось, что огонь отливает мертвенным зеленоватым свечением. Медленно, даже слишком, полководец начал нараспев читать молитву Азуре.
Минуты шли, а голос Неревара становился слабее: сам полководец чувствовал, как тело его покидают силы, глаза слипаются, а в голове нарастает тяжесть. Вдруг в затихающий, но мелодичный распев вклинилось диссонирующие звуки: Вивек, стоя в тени, читал свое заклинание. Неревар прекратил петь, силясь вздохнуть, но воздух не желал проникать в легкие. В душе росла паника, Неревар затравленно обернулся на коленопреклоненную Альмалексию, но на лице той, которую он любил всем сердцем, читалась мрачная решимость.
- Прости, Неревар, муж мой, но твоя недальновидность может многого стоить нам и всему народу кимеров.
Неревара скрутила судорога, он упал. Его умирающее сознание еще не могло принять такого удара, но это было и неважно. Последнее, что увидел великий полководец, были сапоги Сота Сила, подошедшего проверить состояние тела.
***
В пещере Красной горы было сумрачно, но и этого неверного света хватало, чтобы различить три склоненные над телом мера фигуры: женщина, высокая, красивая и стройная, властно повела плечами; мужчина в длинной робе мага, с длинной, нетипичной для кимеров, узкой бородкой и причудливым головным убором бормотал заклинания; мужчина-воин, держащий длинное копье, чью фигуру скрывал плащ с узорами, просто молча наблюдал за происходящим.
Аландро Сул не смел войти в пещеру, скрываясь в густых тенях достаточно далеко от троицы, чтобы не быть замеченным. Он не до конца понимал, зачем советники так поступили, но знал: все, что бы те не сказали потом, будет ложью. Народ кимеров узнает о содеянном, даже если его будут гнать отовсюду, но правда никогда до конца не умрет.
Сул мягкими шагами никс-гончей покинул пределы пещеры, а затем и саму крепость двемеров, унося с собой знание. Уже не подходе к лагерю эшлендеров Аландро вдруг ощутил жжение на коже и резь в глазах: золотистого цвета ладони вдруг стали темно-пепельными. Сул испытал ужас, но в голове его внезапно ясно раздался мощный женский бас:
- Отныне и впредь народ кимеров будет помнить о своем предательстве. Так повелевает Азура.
